Он нашел эту квартирку еще за пару недель до смерти брата и снял за наличку. Вышарканные полы и крохотный балкон, выходящий на проезжую часть - все это ужасно напомнило Майклу те халупы, которые снимал Джонни на каникулы. Странной формы окошка никогда не закрываются до конца: запах бензина и огромных масс людей странно пьянит и бодрит по вечерам.
Люди. Их так много, их запахи щекочут ноздри, заставляя судорожно искать в толпе обладателя вот того, сладковатого, так похожего на мороженое со вкусом бабл-гама, именно его, потому что все в остальные в данный конкретный момент пахнут несвежим гавном. Шутка. Но жертв Майкл и в самом деле выбирал по запаху. Не по грехам же, в конце концов, он не какой-нибудь психопат с манией величия вершителя судеб.
- Подъем, лежебока, - голос хрипит, не то от голода, не то пыли надышался. - Вставай, у нас гости. Кэрол, это Джон, Джон, это Кэрол.
Девушка была хорошенькой: совсем молоденькая, с миленькой мордочкой и выбеленной копной. Ее запах напоминал сливочную тянучку. Даже коктейли, которыми он ее накачал, не перебивали природного аромата. Сук, как же есть охота.
- Привет, - она кокетливо качнула пальцами, повисая в дверном проеме. - А у вас тут миленько.
Фоули смеется, обнимая ее сзади, тычется носом в светлую кудряшки. Такая теплая и живая дурочка…
- Не стесняйся, чувствуй себя как дома. Еще маргариты? Или может чего покрепче?
На их крохотной - два шага на два - кухне никогда не пахнет свежими булочками или какими-нибудь кулинарными изысками, зато холодильник всегда полон алкоголя и зелий. Удобную штуку все-таки изобрели магглы, и главное, никакой тебе магии не нужно.
- Ребят, я тут подумал, почему бы нам не устроить маленькую вечеринку только для своих?
Джонни крайне сложно держаться. Микки, ненамного его «старше», и то дрожал еле заметно. Кэрол улыбается пьяно, хлопает длинными ресницами, чуть насмешливо глядя на старшего Фоули. Думает, небось, что его от ее неземной красоты так трясет. Ага, как же.
Едва заметный кивок, и острые клыки легко пронзают натянутый шелк кожи. Девица вздыхает томно, принимая все за какие-то изощренные ласки, и инстинктивно прогибается в пояснице. Мне везет на блудниц - хмыкнул Микки, прощаясь с остатками жалости.
Кровь девушки очень соленая и слегка отдает текилой.

***
Так было лучше всего. После трапезы вампир все равно что живой, только лучше. Сильнее, быстрее, ощущения ярче, реакции быстрее, словно мир навсегда обрел четкость и ясность - та же наркота, по сути, только плюс в том, что можно всегда принять еще. Без риска откинуться. Беспроигрышное предложение.
Девицу оставили спать на диване в гостиной. Пьяная, на голове гнездо, платье задралось по пояс, зато шея уже почти чистая, еще немного, и белесые пятнышки укусов найдет лишь самый внимательный наблюдатель. Запастись зельями определенно было хорошей идеей.
- Нужно решить, что делать дальше. Мое дело, как говорится, маленькое: организовать нам почти-вечную жизнь, а чем ее занять -решать тебе, - Майкл щурится довольно, растирая крупицы порошка между пальцами. Несмотря на то, что сейчас наркотики в каком только виде не выпускались, он предпочитал по старинке. Белая пыль, черные кристаллики - сыграем в шахматы, братишка? - Я вывел большую часть денег из питомника, да плюс личные средства, всего этого может хватить на многие годы, но просто так просирать семейные капиталы все же не кажется мне хорошей идеей.
Он настоял на том, чтобы залечь на дно на ближайшее время. Слишком опасно было сейчас высовываться, слишком на слуху были имена, а его портреты все еще порой мелькали в газетах. В поместье заправляет дражайшая супруга, а дом Джонни уже наверняка заполонили стервятники, прослышавшие про его смерть.
Нужно быть осторожным. Очень осторожным - до определенного момента.
- С магами сейчас лучше не связываться - слишком все свежо. Не хочешь рвануть в Америку? Говорят, с деньгами там можно все. Или устроим себе тур по Европе? На яхте, со шлюхами, шампанским и горами кокаина. Притворимся какими-нибудь сумасшедшими маггловскими художниками. Я видел то, что они считают искусством, и поверь, обмануть их не составит труда. Будим писать сюрреалистичные пейзажи в алых тонах. Хочешь, нарисую тебя ее кровью? Только если позировать будешь в пеньюаре. Тот самом, - многозначительно шевеля бровями, шутливо кусает брата в плечо. Ему нравилось смотреть, как быстро затягивается след от укуса. Пара капель пресной крови и абсолютно ровная кожа. Будто ничего не случилось, и все хорошо. Ведь все и правда хорошо?
Или нет? Джонни как обычно все портит. Интересно, это месть за его убийство?
- Нет, только не к Берку. Этот придурок чуть не испортил мне все планы. Пришлось шарахаться по их кладбищу, будто мародер какой. Я три проклятия на себя разрядить успел! - вампира натурально дергает при воспоминании о какой-то гигантской хрени, появившейся из земли. Хорошо, что ее интересовали только живые, к числу которых Фоули больше не принадлежал. - Ты уж извини, но яхта, полуголые бабы и нобелевская премия манят меня куда больше этого психа маринованого.
Как ни крути, а к Юпитеру у Майкла были особые счеты. Ведь в отличии от него, Берк все гребаные годы счастливо тусовался с его братцем, и потом абсолютно невинно затирал, что никого он не знает, ничего незаконнее теплого молока не употреблял и вообще торгует безобидными побрякушками с воскресной распродажи. Ага, как же.
- Нет, это я серьезно, - на несколько секунд его переклинивает. Детское упрямство сменяется принципом, заставляя напрячься вмиг. Он сильнее, он успел освоится, и, если что, просто задавит Джонни силой. Эта мысль неожиданно смешит. Потянувшись, Микки слизнул с пальцев кокаин. - Хорошо. Если тебе так уж дорог этот хмырь… Я не против. Но будешь должен.

На лице Юпитера — вся скорбь еврейского народа, бархат его мантии от МакКвина — чернее ночи, а гребаный мёртвый Фоули на портрете всё так же скалится в извечно радостной ухмылочке. Огневиски в широком бокале идёт легко, как вода, поэтому Бёрк даже не замечает, как пьёт уже четвертый или седьмой — содержимое постоянно пополняется сидящей справа вейлой Клементиной. Она никак не может сдержать слезы, промокает их кружевным платочком и то и дело повторяет, поглядывая на портрет: "Ах, такой молодой!", не зная, что Джонни был ровесником Юпитера.

Многие из присутствующих даже не знали покойного, но старательно делают грустные лица и накладывают деликатесы по тарелкам, налегая на них так яростно, что звон вилок порой перекрывает печальные трели фортепиано. Никто не хочет повторения судьбы кого-то из мелких сошек, не сдержавшего смех и слишком громко поинтересовавшегося, где же, собственно, виновник торжества. Бёрк даже не поленился встать из-за стола и пересечь ползала, дабы собственноручно разломать хлипкий стул об голову смельчака.

Пианист в углу играет что-то совсем уж душераздирающее, скрипачка в порыве вдохновения терзает струны, что вызывает новый приступ слез у вейлы, но у Юпитера совсем нет сил их прервать. Перед его глазами до сих пор стоит безжизненное и чересчур серьезное лицо Джонни в гробу: нарумяненные щеки, расслабленные и почему-то алые губы, длинные ресницы, безупречная укладка — гримеры в E.L.M. постарались вовсю. На похоронах не было никого из рода Фоули, ведь Джонни выжгли с семейного древа, поэтому организацией всего занимался Юпитер, не поскупившись, чтобы достойно проводить друга в последний путь.

Для Бёрка Фоули, его старинный школьный друг, был ценен не только за выдающиеся заслуги на поприще создания магических наркотиков и, тем самым, значительного расширения сфер влияния Юпитера и Ко. Достоинств у него было предостаточно: помимо какого-то сверхъестественного нюха на выгоду и чудесной способности надавить на взрывного Юпитера настолько мягко, что все решения ему казались принятыми самостоятельно, было ещё кое-что: именно Джонни удалось с помощью зелий влезть в больную голову Бёрка и заставить его шестеренки крутиться в правильном направлении — временно, от зелья к зелью. Всё это делало его идеальной правой рукой для Большого босса криминального мира Лондона. Недостатки Фоули, конечно, уравновешивали общую картину, но, как говорится, о покойных либо хорошо, либо ничего…

***
На кладбище собрались только самые близкие: свита Юпитера, его старший сын Луг с женой, поверенный Розы Ли, которому часто приходилось работать с Джонни, Мадам Розмерта, в борделе которой тот так часто бывал… И вот прошло время торжественных речей, на крышку гроба упали алые маки, что подходили для ситуации куда лучше, учитывая многолетнее увлечение Фоули наркотиками. Выражая слова поддержки, все начали расходиться, а Юпитер все стоял и смотрел, как гроб опускают в могилу: криворукий могильщик не смог удержать заклинание, край гроба зацепил стенку ямы и раздался резкий грохот, кажется, даже крышка немного съехала. Бёрк молча стоял и смотрел, как яму споро закапывают, как над ней появляется свежая насыпь, которую стыдливо прикрывают роскошным венком с живыми цветами, а рядом ставят табличку с колдографией Джохана Фоули и двумя датами — рождения и смерти.

Вейла осторожно коснулась локтя Юпитера, намекая, что пора бы и им уже уходить, но тот оттолкнул её руку и бросился на могилу, роняя скупые слёзы и шепча что-то вроде "На кого же ты меня оставил, Джонни?" Несколько минут спустя опомнившиеся амбалы Труляля и Траляля, которых так прозвал младший сын Юпитера, бросились ласково поднимать его с могилы, отряхивать костюм и отправлять в утешающие объятия вейлы, которой кое-как удалось уговорить депрессирующего босса отправиться в катакомбы на поминки. Юпитер, вяло отнекиваясь, ворчал, что ничего не хочет и вообще останется здесь — прощаться.

***
Выпив очередной бокал, Юпитер ставит его на стол с громким стуком, от которого нервная Клементина вздрагивает, смотрит на босса и в поле её зрения попадает портрет. Она опять начинает плакать, громко сморкаясь в платок, минутой ранее позаимствованный у соседа, который весь вечер пытается схватить вейлу за трогательную коленку. Бёрк, горестно вздохнув, задумчиво смотрит вдаль, в конец зала, где маячит удивительно знакомое лицо.

— Кажется, пора заканчивать, — вполголоса делится он своими наблюдениями с Лугом, — потому что либо Огдены подсунули нам паленый огневиски, либо Джонни внял моим молитвам и решил не покидать нас даже после смерти. Либо у меня галлюцинации, но я даже ничего не принимал, — он кивает на вход, откуда доносится преувеличенно бодрый голос покойника, — видимо, не только зрительные, но и слуховые. Ах, память, чертовка, — грустно вздыхает Юпитер и, вопреки своим словам, тянется за очередной порцией алкоголя.

Когда с задних рядов начинает доноситься шум, все присутствующие оборачиваются на дверь. Гомон становится все громче, те, кто сидит ближе всего к проходу, тянутся к идущему к столу Юпитера явлению Мерлина народу, чтобы пощупать его и убедиться в материальности образа. Сын делает предположение, что это, скорее всего, хорошая иллюзия или оборотное зелье, и Юпитер, до этого во все глаза рассматривающий самоубийцу, решившего его разыграть, моментально взрывается.

— Кто посмел?! — вскочив, Бёрк огибает стол и идёт навстречу, — закажите новую могилу, сейчас здесь будет одним шутником меньше. Кому мозгов хватило заявиться на поминки Джохана под видом покойного! Где ваше уважение?! — благодаря отличной акустике, голос Юпитера грохочет на весь зал, из-за количества выпитого он краснеет и выглядит так, будто у него сейчас дым из ушей от ярости пойдёт. — Ктооо?! — ревет он, на ходу вытаскивая волшебную палочку. — Нейтрализатор мне сюда, живо!